— Так что это за знак, говоришь? — переспросила азиатка, проведя ловким пальцем с обкусанным ногтем по перевёрнутому кресту, резко выделявшемуся на фоне пожелтевшей от времени карты.

— Питон, — моя мозолистая лапа постучала когтем по другому такому же символу, — отмечал места, где находил… жертвоприношения иммунных. Насколько я понял, килдинги проводят их в строго определённых местах, а ни где попало.

Горький вкус наполнил рот против моей воли. Улей вокруг вдруг превратился в место для проведения извращённых ритуалов жертвоприношений и отчаянных воззваний к неизвестным мне силам. Что должно произойти с обычными людьми, пусть даже попавшими в другой мир, чтобы они начали хотеть приколачивать других людей к перевёрнутым крестам? Я поспешил сделать большой глоток холодного рома, чтоб смыть привкус горечи и лишние мысли.

Аня выпрямилась, ее плечи расправила решимость воина.

— Если мы столкнемся с килдингами, — прошипела она, — я убью их всех.

Ничего необычного, что основным желанием девочки была месть. У нас есть пушки, если мы сами не наведём порядок и не отомстим за своих мертвецов, никто не отомстит и никто не восстановит справедливость. И будь я проклят, если тоже не отомщу! В анькиных глазах, словно лесной пожар, угрожавший выжечь маленькую азиатку изнутри, горела жажда мести. Я понимал необходимость этого, но видел и проблеск чего-то другого, чего-то вроде надежды. Оно было хрупким, но оно было там.

— Нам нужно не просто отомстить, а выяснить, что они планируют, милая, — сказал я тихим и ровным голосом, притянув к себе напряжённую, как струна, девчонку. — После этого мы придумаем им достойную казнь.

Анька кивнула, ее лицо было суровым.

— Я хочу, чтобы ты отдал их потом мне, — тихо сказала она и спрятала лицо на моей груди. — Обещай, что отдашь их мне после того, как допросишь. Сам же сказал, что это последний наш рейд на ближайшее время.

— Обещаю, милая, — погладил я гладкие волосы цвета воронова крыла. — Обещаю. Даже если не получится в этот раз, мы дождёмся конца обучения, когда запрет Хёгни больше не будет для меня обязательным, и отомстим.

На следующий день ещё до зари мы собрали то немногое, что у нас было: мой штурмовой револьвер двенадцатого калибра, винтовку четыреста десятого в компоновке «буллпап», немного консервов и патронов. Наш побитый «Лунтик» удалось залатать, и он ожил. Мотор советского внедорожника застонал умирающим зверем, но вывез нас за пределы кластера. Мы отправились в путь к одному из кластеров, отмеченных зловещим символом перевёрнутого креста. И это действительно был наш последний на ближайшее время шанс что-то выяснить.

Хёгни, чёрт его дери, всё-таки внёс в правила академии запрет на рейды для студентов. Анваровна, правда, тоже выполнила своё обещание разобраться с проблемой и сумела-таки надавить на Кназа. В результате место в общаге нашлось не только мне, но даже и Ане, которая формально студенткой не являлась и претендовать на него не могла. Проживающие в общаге стояли, помимо всего прочего, на довольствии Замка, то есть — кормились в столовой и ежедневно получали порцию живуна.

Таким образом, проблема добычи споранов у нас решилась. А вот возможностей разобраться что нужно килдингам от академии, и отомстить за Щегла резко поубавилось. Так что мы воспользовались последними выходными и отправились в несанкционированный рейд в надежде успеть хоть что-то.

Ну и запастись споранами всё равно бы не помешало — так, на всякий пожарный. Потому что оставаться совсем без них как-то некомфортно — банкроты в Улье долго не живут.

Кластер Онега встретил нас пустынными доками и несвежим воздухом, наполненным миазмами гниения. На стоячей воде мягко покачивались лодки и кораблики — наш лучший шанс обзавестись личным плавсредством и уйти из этой гнойной адской дыры водой.

Отправив Аню осмотреть лодки, я забрался на одну из крыш для того, чтобы осмотреть местность. Сейчас кластер был пуст. Отсюда ушли все, включая заражённых — сегодня ночью ожидалась перезагрузка. Так что прикинуть место, где мы будем охотиться на заражённых.

Присмотрев в бинокль что-то вроде школы с большой территорией, обнесённой хорошим крепким забором, я спустился и направился к девочке, бродившей по территории яхт-клуба. Обнаружил её задумчиво разглядывающей яхту цвета индиго, на борту которой было кокетливо выведено «Bluesy». С английским у меня всегда было нормально, а после практики в Треблинке так и вовсе стало хорошо. Название перевёл как «Блюзовый». Если учесть, что это яхта, то «Блюзовая». Полное соответствие нашему с Аней внутреннему состоянию.

— Чего задумалась, Нют? — спросил я, подходя к девочке.

— Вот бы нам на этой яхте поселиться вместо общаги. Может, смогли бы и дальше тайно гонять в рейды, — пожаловалась она.

— Было бы неплохо, — вздохнул я. — Но нам не позволят, ты же знаешь. Анваровна и так сделала невозможное, Хёгни категорически отказался входить в наше положение. Если мы откажемся, то за мной точно установят слежку. Но ты права — яхту всё равно было бы неплохо прихватизировать. На будущее.

— Ага. Только там кто-то есть. В смысле, внутри. Я бросила камнем в борт, а изнутри заурчали.

Я глотнул живуна и активировал знахарское надзрение.

— Стой здесь, — бросил я ей. — Я сейчас.

Поднявшись по трапу на борт, я проследовал на камбуз. Тут всё оказалось залито засохшей кровью, на полу валялись кости, видимо, членов экипажа, и, собственно, один печальный ползун в тельняшке, пропитанной засохшей кровью.

Покончив с ним при помощи меча, я выбросил тело за борт. За ползуном последовали кости. Засучив рукава, я на скорую руку оттёр кровь. Обошёл все каюты и, не найдя больше опасности, пригласил на борт Аню. Некоторое время ушло на то, чтобы перенести наше барахло с раненого, но не убитого «Лунтика» на борт и разобраться с управлением.

Яхта была хороша!

Узкий пятнадцатиметровый стекловолоконный корпус с изящными стремительными обводами, палуба обшита тиковыми досками, один мощный дизельный двигатель, парусное вооружение, две просторных каюты, камбуз, гальюн, ванная комната, одна надувная моторная лодка и ещё всякое по мелочи. Двигатель запустился без проблем. И через несколько минут мы убедились, что волну «Блюзовая» тоже держит неплохо.

Увести яхту за пределы кластера не составило труда. Мы встали на якорь в ожидании перезагрузки. Отправив Анютку отсыпаться, я вооружился биноклем и поглядывал в сторону берега, чтоб не пропустить момент, когда кластер затянет туманом.

«Блюзовая» мне сразу понравилась комфортом и быстроходностью. Да, такую яхту стоит иметь. На ней уже после обучения мы сможем экономить спораны на гостиницах и быстро перемещаться по местной системе озёр и рек — они тут почти везде судоходные.

Глава 31

Мне удалось примерно вычислить расписание перезагрузок здешних кластеров, располагая записями и картой Питона, а также сопоставив полученное расписание перезагрузок со сведениями, которые я узнал от местных. Ещё, конечно, я опирался и на собственный опыт. Но, хоть мне и было приблизительно известно время, перезагрузка стала полнейшей неожиданностью.

Это выглядело так, словно за границей, отрезанной, как по линейке, начал резко накапливаться туман. Когда он поднялся на приличную высоту, начало сверкать, но так… Без фанатизма. Скорей это напоминало работу дуговой электросварки в паре десятков разных мест. Такое сверкание — один из эффектов, сопутствующих перезагрузке. Обычно это явление происходит невзрачно, даже скучно. Туман, а потом хлоп — и новый кластер на месте прежнего. Но бывает и так, что от спецэффектов прямо деваться некуда, и полноценные грозовые разряды громыхают всю округу.

Перегружались все кластеры побережья. По крайней мере, те, которые я мог наблюдать в шестнадтнадцатикратный морской бинокль, найденный на «Блюзовой».

После перезагрузки нужный нам кластер внешне никак не изменился, но произошло нечто другое, что нас чуть не убило верней развитых заражённых и вражеских происков. Я даже не осознал опасность, пока не стало слишком поздно.